Жизнь поделилась на отрезки: "я-работаю", "я-сплю" и пара часов на "я-делаю-что-хочется".

На работе все никак не могу понять - здесь есть какой-то наеб, или это просто тихий серпентарий? От подозрительной дружелюбности до откровенной враждебности. Все-таки, видимо, ЭСКО избаловало меня по части коллектива...

Да, сегодня, наконец, старший администратор запомнил мое имя. Не прошло и трех недель. А всего-то стоило устроить маленький скандал на рабочем месте. Ибо нех на меня орать матами не пойми за что, не на базаре вроде. Но он меня запомнил, ага. Эх, везет мне с начальством по жизни. Ну, или им со мной, даже не знаю...

Каждую ночь под окном рычит бродячий пес. Не лает, не скулит, не воет - рычит, и злобно роет асфальт когтями. Каждый раз, как высовываюсь покурить в окошко, кажется, будто в кустах окопался оборотень. Надеюсь, хоть не Джейкоб...

Мои сны наполнены стихами Высоцкого и танцующе-поющими пингвинами. "Утраааатииилиии чеееесть!", ахха. Кто знает, тот поймет. Сюр полный...

Так и живем.

Мой черный человек в костюме сером!..
Он был министром, домуправом, офицером,
Как злобный клоун он менял личины
И бил под дых, внезапно, без причины.

И, улыбаясь, мне ломали крылья,
Мой хрип порой похожим был на вой,
И я немел от боли и бессилья
И лишь шептал: "Спасибо, что живой".

Я суеверен был, искал приметы,
Что мол, пройдет, терпи, все ерунда...
Я даже прорывался в кабинеты
И зарекался: "Больше - никогда!"

Вокруг меня кликуши голосили:
"В Париж мотает, словно мы в Тюмень,-
Пора такого выгнать из России!
Давно пора,- видать, начальству лень".

Судачили про дачу и зарплату:
Мол, денег прорва, по ночам кую.
Я все отдам - берите без доплаты
Трехкомнатную камеру мою.

И мне давали добрые советы,
Чуть свысока похлопав по плечу,
Мои друзья - известные поэты:
Не стоит рифмовать "кричу - торчу".

И лопнула во мне терпенья жила -
И я со смертью перешел на ты,
Она давно возле меня кружила,
Побаивалась только хрипоты.

Я от суда скрываться не намерен:
Коль призовут - отвечу на вопрос.
Я до секунд всю жизнь свою измерил
И худо-бедно, но тащил свой воз.

Но знаю я, что лживо, а что свято,-
Я это понял все-таки давно.
Мой путь один, всего один, ребята,-
Мне выбора, по счастью, не дано.

И, улыбаясь, мне ломали крылья,
Мой хрип порой похожим был на вой,
И я немел от боли и бессилья
И лишь шептал: "Спасибо, что живой"